Одному и с компанией

Собираясь в Петербург, всегда прикидываю, в каких музеях успею побывать. Главное правило: не более одного в день. Чтобы не наслаивались один на другой

Русский музей очаровал с первой встречи. Бывая в Питере даже проездом, выкраиваю хотя бы пару часов: как только переступаю порог, оказываюсь в иной реальности. Делился ощущением с приятельницей, которая уже много лет на Новый год отправляется бродить по Петербургу. Замахала руками: «Да они там все надутые, как будто у них, что ни шаг, — сокровища, ну их... Не люблю к ним ходить». Но ведь действительно сокровища! А кроме того, остроумные идеи выставок («Двое», «Красный цвет», «Вода»...), к которым издаются роскошные каталоги... Однако главное все же — атмосфера. Выпадаю из времени в Русском музее, могу опоздать на важную встречу, переходя из зала в зал. Боюсь, что многие петербуржцы не ценят это чудо. Речь не о том, чтобы навещать музей каждый день (живи я в Питере, тоже, закрученный текучкой, бывал бы нечасто). Но надо держать в уме: выдалось время — надо заглянуть: чем удивляют? А удивляют постоянно. Строгановский дворец формально — тоже Русский музей, но кому из земляков ни скажу о нем, никто не бывает. А я зашел в первый раз, оценил масштаб предстоящих работ по восстановлению дворца и с тех пор заглядываю при каждой возможности, с радостью отмечая: ага, еще один зал отреставрировали!

Если по большим художественным музеям лучше бродить одному (у каждого свой ритм, свои предпочтения, и выстаивать у неинтересной тебе картины «за компанию» или проходить, лишь чуть притормозив, мимо чего-то тебя волнующего, но неинтересного спутникам — мучение), то по маленьким в компании даже интереснее. В 2006 году мы подгадали с матушкой-пенсионеркой: она приехала в Петербург из Челябинской области, я — из Екатеринбурга. И отправились в музейный СПб-тур.

Для начала пришли в Музей политической истории России, что в особняке Кшесинской, о котором я знал лишь, что с его балкона в 1917 году выступал Ленин. Уже прочитав при входе биографию бывшей хозяйки дома и осознав, что она прожила 99 лет (в 1970 году, когда в СССР суперпафосно отмечалось 100-летие со дня рождения Ильича, Матильда Феликсовна была еще жива!), я понял, что мы попали в интереснейшее место. А нам навстречу уже спешила сотрудница: «Сегодня в честь Дня России вход бесплатный, проходите, пожалуйста!» День России для меня — не пустой звук, я всегда его отмечаю: в 1991-м в этот день Ельцин стал президентом и, как известно, спас страну. Но в музее, так трогательно относящемся к этому дню, моих настроений не разделяли.

Сразу бросилось в глаза то, что совсем недавно еще более ярко я наблюдал в Черкассах. Там огромное здание краеведческого музея построили и начинили экспонатами еще при Брежневе, а сейчас перелицовывают экспозицию в духе Померанчевой революции. Но делают, похоже, те же самые люди. И вот входишь в зал — там совершенно по-советски рассказано о героической победе Октябрьской революции на Украине. А в следующем зале — о том, как изверги-большевики устроили на Украине Голодомор. Далее — доблестная Красная армия вместе с советскими партизанами освобождает Украину от гитлеровцев, проходишь несколько метров — отважные соратники Степана Бандеры сражаются с оккупационной Советской армией и проклятыми коммунистами... Полбеды, что рассказано невнятно и скучно, главное — одно с другим никак не стыкуется!

О питерском Музее политической истории потом уже я узнал, что это бывший Музей революции. Стало понятно, почему прославляется Жданов, почему на почетном месте — стенд, посвященный Григорию Романову, его фото с Путиным («Президент России  В. В. Путин поздравляет Г. В. Романова с 80-летием. 2003 год»), советская книжка избранных речей Романова (с теплой и совсем недавней дарственной надписью музею). Какое, милые, у нас... И тут же — документы (листовки, фото, видео) ельцинской эпохи, Собчак (Анатолий!). Тоже — рядом с Путиным. В те же дни, кстати, Путин открыл памятник Собчаку. Просто шизофрения с благоговением перед совком и попытками как-то присобачить к нему 90-е — вместо осмысления той самой истории, имя которой носит музей.

Стеклянный пол музея, под которым виднелись болезненно-ярко освещенные артефакты, меня изрядно напрягал, я боялся его продавить и норовил осторожно ступать как-нибудь по краю, чтобы не провалиться. А служительница культа Григория Романова привычно-торжествующе успокаивала: «У нас все очень прочно, не сомневайтесь!»

А на другой день я повел матушку в Музей Ахматовой. А нам: выходной. Я: да как же, вот табличка — выходной в понедельник, а сегодня вторник! Объясняют: вчера был День России, то есть не выходной, а праздничный день, и потому сегодня — выходной. Ну, замечательно, сходили к Ахматовой... А старушка-служительница вдруг: «В основную экспозицию я вас пустить не могу, там все закрыто и у меня ключей нет. Но у нас тут выставка парижских фотографий Эренбурга — хотите посмотреть?» Билеты нам продала по 10 рублей (пенсионный тариф — и подмигнула: «Будем считать, что вы тоже предъявили пенсионное!»), когда мы вошли, поставила CD с французскими песнями для настроения, а когда уходили, заговорщицки сообщила: «Я вам контроль не оторвала. Завтра можете прийти и по этим же билетам осмотреть основную экспозицию». До сих пор не выбрался, но держу в уме, что — надо, там хорошо!

А в Михайловский замок я рвался с тех пор, как узнал, что он открыт для посещений, но каждый раз попадал то на санитарный день, то на какое-нибудь закрытое мероприятие... В сентябре прошлого года я наконец там побывал! Кого ни спрошу — никто из моих знакомых не был. Объясняю на пальцах, показываю фотографии, размахиваю книгой, которую там купил, но это ж все не то... Самое смешное, что в замке не был никто из моих питерских родственников. В следующий приезд задача-минимум — всем вместе отправиться в гости к Павлу Петровичу (а его дух там витает совершенно точно). Интересно, к тому времени его скульптура, нелепо чувствующая себя во дворе замка, найдет более уютное место?